В собрании Вологодского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника выявлено более 170 икон с подписями, надписями и датами. Среди них можно выделить группу, связанную со святыми местами традиционного паломничества христиан из различных слоев русского общества.

Паломничество к местным и отдаленным святыням осознавалось как важное свершение в жизни христианина, несущее очищение от грехов, физическое оздоровление и духовное обогащение. Хождение на богомолье к святыням происходило обычно исключительно по личной инициативе паломников, а выбор святых мест в разные исторические периоды был различен, но достаточно широк. По пути на поклонение Гробу Господню в Иерусалим, Назарет, Вифлеем и другие места Палестины русские паломники пересекали русские, сербские и греческие земли, посещали множество монастырей, среди которых особое внимание привлекали святыни Афона.

Ощущая духовное родство с Палестиной, в Святую землю в XIX веке стремилось множество русских паломников, содействие которым оказывало и русское правительство. В 1847 г. была учреждена в Иерусалиме Русская Миссия во главе со знатоком Востока архимандритом Порфирием (Успенским) , деятельность которой была прервана Крымской войной 1854 – 56 гг. После подписания Парижского мира Духовная миссия была восстановлена под руководством архимандрита Антонина (Капустина). Сразу же возобновилось и паломничество. Совершали его и представители августейшего семейства, отношение которого к этой стороне религиозной и политической жизни привело к основанию императором Александра III Православного Палестинского Общества, заменившего Палестинский Комитет, существовавший с 1858 г. В Общество со всей России поступали пожертвования, благодаря которым оно имело возможность устроить удобный и дешевый проезд паломников в Святую Землю. Большинство икон, о которых идет речь в настоящем докладе принесено паломниками на вологодскую землю именно в эти годы.
Большой популярностью в среде паломников пользовался сюжет «Успение Богоматери», исполняемый в Иерусалиме в виде плащаницы.

В собрании музея-заповедника имеются принесенные из Иерусалима фигурки Богоматери, которые вкладывались затем в различно оформленные «реликварии».

В нашем случае это икона «Успение Богоматери» с выемкой-ковчегом для вкладной фигурки Богоматери, выполненной с применением ярких цветных лаков на кипарисе и вырезанной по контуру. Предстоящие у ложа персонажи не соразмерны вкладной фигуре Богоматери, что на первый взгляд дает основания сделать предположение о врезке вкладной фигуры Богоматери в готовую икону, но при более тщательном рассмотрении обнаруживаются затеки авторской краски по краю ковчега, что свидетельствует о написании иконы-ковчега под уже имеющийся образ. Икона повторяет в основных чертах святыню, которая, согласно сказанию Киево-Печерского патерика, была вручена самой Богоматерью будущим строителям Успенского собора Лавры — греческим зодчим перед отъездом на Русь. Это икона-реликварий, находившаяся с XI века над царскими вратами возведенного храма. Икона из вологодского собрания значительно больше киевского оригинала по размеру, но сохраняет его важнейшую иконографическую особенность — изображение слева на фоне ложа Богоматери мощевика, в который были вложены мощи святых, принесенные вместе с иконой из Константинополя. На оборотной стороне иконы имеется надпись, выполненная в верхней части черными чернилами в четыре строки:

Сiя Святая икона Успенiя Пресвятыя Богородицывъ серебряной золоченой ризъ // съ жемчужной на Богоматери одеждой пожертвована умершей Московской купеческой // женой Дарьей Артемьевной Немировой въ Пустынскую Предтеченскую, въ гордъ Вологдъ // церковь, 1879 года.

До настоящего времени икона дошла без драгоценных украшений, история утраты которых излагается в другой надписи, выполненной в средней части иконы фиолетовыми чернилами в три строки:

Риза и жемчуг сняты в дни голода на Поволжье в // 1922 году Мая дня Комиссией по изьятию// ценностей из храмов.

В собрании музея имеется аналогичное изображение Богоматери, вложенное в деревянный реликварий с пятигранной стеклянной крышкой и использовавшееся в качестве плащаницы.

Каждый человек, попавший на Святую землю, стремился посетить место рождения Спасителя. Сам Вифлеем был местом производства изделий из перламутра, ориентированных на паломников, которые стоили здесь значительно дешевле, чем в Иерусалиме, а иконы с изображением Рождества Христова можно было приобрести и в других местах Святой Земли. В собрании музея имеются иконы «Рождество Христово», принесенные из Иерусалима.

Одна из них обнаруживает большое сходство в моделировке личного письма с упомянутой плащаницей: зеленовато-оливковый санкирь, теплые охры, легкая нежно-розовая подрумянка, черты ликов с красновато-коричневой осписью. Икона выполнена около 1879 года, на оборотной стороне между шпонками имеется надпись чернилами в четыре строки Илл. 10.:

Рожество Христово // исвятаго Града Iерусалима// принесена насвое жительство// 1879 года iюля 20 чила.

Содержание надписи является свидетельством ее использования в качестве личного домового образа, а надпись выполнена неизвестным владельцем в память о посещении Святой земли.

Надписью иного характера сопровождается стилистически близкая икона на тот же сюжет, выполненная в последней четв. XIX в.

На оборотной стороне иконы в верхней правой части имеется надпись, выполненная чернилами в двенадцать строк:

Сiя Святая Икона принесена // ис Святаго града Iерусалима купец // кой дочерью Анной Васильевной // Ульевой в 1893 м году, пожертво //ванна в Лазаревскую Церков // на 25 е Декабря 1893 а года // Украшена серебряною по // золоченной ризой весом // один фунт 5 ть золотников// братом ея Купцом // Ниломъ Васильевичем // Ульевым.

Купцы Ульевы делали значительные вклады и в другие церкви, сын Нила Васильевича купец Василий Васильевич Ульев довольно продолжительное время в первой четверти ХХ века был церковным старостой упомянутого в надписи храма.

Стилистическим аналогом описанных выше произведений является четырехчастная икона, все сюжеты которой связаны с евангельскими событиями и могли напоминать паломнику сразу о нескольких местах, в которых он побывал на Святой земле. Распятие, Воскресение, Рождество Христово и Успение Богоматери выполнены с применением аналогичных художественных приемов и материалов, что и рассматриваемые выше иконы, имеющие надписи о месте их приобретения иконы.

По своему художественному качеству все они является примитивом и выполнены по тем же прорисям, что и многочисленные подокладницы, производимые в Иерусалиме для нужд паломников. Иконы написаны на кипарисе, по золоту, живопись темперная с активным применением цветных лаков. Первая отличается чуть большей сдержанностью цвета, декорирована однотипным тиснением по левкасу в виде цепочек «звездочек» разного размера и радиально расходящихся от Всевидящего ока лучей. Идентичность художественных приемов и материальных характеристик позволяет высказать предположение об их исполнении в одной мастерской: иконы имеют схожую обработку доски со снятыми фасками со стороны оборота; очень толстый покровный слой; заключенные в арки композиции и заполнение свободных углов цветами; применяются яркие сине-зеленые и малиновые лаки; одинаковые особенности орфографии. Так копируя славянскую надпись автор допускает неточности типа «Рождсство» вместо «Рождество», «Оуспение Погородица» вместо «Оуспение Богородицы».

На всех трех иконах имеется одинаковая широкая двойная опушь черного и ярко-зеленого цвета. Отличительной особенностью икон является изображение темнокожим одного из трех волхвов в сюжетах Рождество Христово и Всевидящего Ока. Вероятно, именно такая иконопись подверглась критике профессора А. А. Дмитриевского в статье «Иконная торговля Императорского Православного Палестинского Общества в Иерусалиме», опубликованной в 1908 году: «Местные богомазы (иного слова подобрать к ним трудно) из арабов пишут иконы настолько худо во всех отношениях, что наши, так называемые суздальские иконы могут в сравнении с ними, по всей справедливости, считаться шедеврами». Представленные Дмитриевским образцы палестинских икон на заседании Комитета попечительства о русской иконописи 20 марта 1907 г. были признаны его членами антихудожественными и даже безобразными, но, тем не менее, имеющими яркий восточный колорит и привлекательность в силу своей необычности. В Иерусалиме существовала и русская иконописная школа при женском Елеонском монастыре, но ее продукция не могла конкурировать с массой местных арабских и еврейских икон.

Императорское Православное Палестинское Общество в это время ставило цель открыть в Иерусалиме свою книжную и иконную лавку, к наполнению которой планировало привлечь многочисленных иконописцев владимирских сел. Тем самым, решалась задача не только обеспечения паломников иконами более качественными в живописном и «религиозном» отношениях, но и содействия сохранению русской иконописи ввиду наметившегося вытеснения с потребительского рынка живописной иконы более дешевой печатной продукцией фабрик Жако, Бонакер и др.

Совершенно иной эстетический уровень демонстрирует написанная на рубеже XIX — XX веков на срезе дуба икона Троица Ветхозаветная. Масляными красками по золоту выполнены лишь фигуры ангелов, посохи и плоды (?) на столе. Остальные элементы пейзажа и интерьера, а также декор доски-ковчега выполнены в технике тиснения и применением большого «арсенала» инструмента и разнообразных технических приемов.

Скорей всего икона создана русскими мастерами. Живопись выполнена в объемно-пластической манере, высветления на одежах грубовато написаны твореным золотом.

Дуб, под которым произошло явление трех ангелов праотцу Аврааму, является священным для представителей всех монотеистических религий. В 1868 г. Русская духовная миссия приобрела у турецких властей участок с Мамврийским дубом — место первого откровения о Святой Троице. К священному дереву потянулись русские паломники, для которых Архимандритом Антонином в 1874 году был построен двухэтажный приют. Богослужения до 1925 г. совершались под открытым небом, на праздник Святой Троицы сюда обычно прибывали начальник Русской Духовной Миссии с церковным причтом и российский консул. Через некоторое время после покупки начался процесс медленного засыхания древа, который усугублялся тем, что паломники старались любыми способами взять на память листья, сучки, содрать кору для написания на ней образков Святой Троицы. За дубом усиленно ухаживали, стараясь замедлить процесс естественного старения дерева. На спилах засохших ветвей писались многочисленные иконки Святой Троицы. В 1898 году сильная буря сломила засохшую большую среднюю ветвь, древесина которой также использовалась для изготовления икон, одной из которых, судя по надписи на оборотной стороне, и является икона из собрания Вологодского музея-заповедника.

Краткая надпись «Часть // Wт Дuба Маврiйскаго» выполнена твореным золотом в две строки.

Еще одним местом духовных устремлений русских паломников издавна был Афон, где принял постриг родоначальник русского монашества Антоний Печерский и многие его последователи. В истории Святогорского монашества было несколько русских монастырей, одним из них является современный монастырь Св. Пантелеимона. Территориально это третий центр пребывания русского братства на Афоне. Состав монашествующих далеко не во все времена был преимущественно русским. В первой четверти XIX века его насельниками были греки, сербы и представители других национальностей, т. е. он оставался «русским» только по названию. Русское присутствие в монастыре стало возрождаться с 1830-х гг., прилив русских монахов усилился с 1840 года. Их прибытию содействовала не только русская церковь, но и внимание со стороны императорской семьи и государства. В 1850 году численность русских монахов становится равной численности греческих, а в дальнейшем стремительно растет.

Создание иконы Св. Пантелеймона Целителя с греческой надписью из собрания Вологодского музея-заповедника относится ко времени расцвета монастыря при игумене Герасиме (после 1821 — 1875 г.), продолжавшемся при его приемнике игумене Макарии (1875 — 1889 гг.).

Надписи на тыльной стороне черными чернилами выполнены двумя авторами. Верхняя — печатными буквами в шесть строк:

Сiя св: икона послана во благословенiе // со святой горы Афонской отъ Русскаго св:// Великомученика и Целителя Пантелеимона // Монастыря въ Вологду Павелъ Евстратьевичу // и супругъ его Аннъ Петровнъ Волковымъ // 1864 года Генваря дня, ниже в две строки подпись духовника дарителя: От Архимандрiта Герасiма // Русский Духовникъ Геронимъ.

В это время монастырь существовал на средства, выделяемые государством, получал финансовую поддержку от своих подворий в Санкт-Петербурге, Одессе и Константинополе, а также за счет дополнительных финансовых вливаний от «милостынных сборов» в России, имевших распространенную практику, и пожертвований со стороны частных лиц. Возможно, одним из таких щедрых жертвователей был и вологодский купец Павел Евстратьевич Волков (1822-1869), имевший возможность делать вклады в монастырь (например, через его российские подворья) не только в финансовом выражении, но и посредством производимой продукции, т. к. владел в Вологде свечным заводом.

Не менее интересную группу составляют в собрании музея произведения, принесенные с мест поклонений в России, которые были доступны для более широкого круга богомольцев. На них также имеются памятные надписи, как своеобразные вехи на жизненном пути отдельных людей, добавляющие новые страницы тысячелетней истории русского паломничества.

Группа рассмотренных произведений не отражает «географии» хождений жителей вологодской губернии XIX — XX веков и не дает полной картины количества и разнообразия паломнических реликвий в коллекции музея, т. к. ограничена узкими тематическими рамками и включает только выявленные на сегодняшний день иконы с надписями различного характера.

Е.А. Виноградова, Вологодский государственный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник